Петербуржец Илья Фоминцев – исполнительный директор Фонда профилактики рака и на данный момент самый популярный в России спикер на онкологические темы. Ниже – о необходимости внедрения систем онкологической статистики, о том, когда нужно бросать курить, почему вреден не сам фастфуд, а манера его потребления и что в конечном итоге победит рак – нанороботы или иммуномодуляторы.

– Илья, почему Россия уступает Западной Европе и США в диагностике рака? Какая цель у вашего фонда, чего вы хотите добиться, скажем, через 10 лет?

– Мы уступаем не в диагностике, а в профилактике и скрининге – это разные вещи. Отдельного человека можно качественно обследовать практически в любом регионе России, если взять его за руку и отвести к хорошему специалисту, на хорошее оборудование. Вопрос в том, что не все специалисты у нас хороши, оборудование неодинаковое и контроля качества как такового нет. Кроме того, совершенно не развита эпидемиология как наука. А без нее организовать что-то в сфере массовой профилактики рака можно только вслепую, то есть заведомо плохо.

Понимаете теперь, для чего нужна качественная онкологическая статистика? С нее все начинается. Внедрением и улучшением существующих систем для такой статистики мы и планируем заниматься.

– Есть ли у вас какой-то список рекомендаций, в каком возрасте людям нужно начинать проверяться на разные виды рака?

– Это важный вопрос. Чтобы на него радикально ответить, мы создали систему профилактики рака Screen. Это штука, которая живет в интернете и отвечает ровно на тот вопрос, который вы мне задали, автоматически и индивидуально для каждого.

Для каждого человека существует множество параметров, по которым определяются рекомендации. И поэтому нельзя дать совет, который подойдет всем. Чтобы не давать общих и, стало быть, заведомо неверных советов, мы и создали эту систему с коллегами из НИИ онкологии имени Петрова.

Вы заходите на сайт, отвечаете на вопросы, получаете список рекомендаций и тут же можете записаться на рекомендованные обследования одной кнопкой. Мы подключили к системе Screen сетевые клиники по всей стране.

– Существует стереотип, что люди в последние пару десятилетий стали чаще болеть раком. Это правда или просто болезнь сегодня чаще диагностируют?

– Да, общая заболеваемость растет, хотя по отдельным локализациям падает во всем мире. Рост связан, полагаю, с достижениями в других областях медицины: гигиене, инфекционных болезнях и, возможно, кардиологии и терапии. Люди чаще доживают до рака. Но рост заболеваемости – это совсем не то же самое, что рост смертности. Смертность от рака в мире падает. У нас — нет.

– Всем известны несколько базовых рекомендаций, как снизить риск заболеть раком: правильное питание, не курить, не злоупотреблять алкоголем. Чем еще вы дополните этот список?

– Рекомендации бодрые, но многие из наиболее серьезных факторов риска не могут быть модифицированы. Кроме разве что курения – это действительно мощнейший фактор риска не только для рака легких, но и для ряда других. Однако основные риски лежат в плоскости наследственности – и это, увы, никак не поменяешь.

Но можно эту наследственность выявить и предпринять ряд действий, чтобы снизить риск радикально. Например, при высоком наследственном риске колоректального рака нужно регулярно делать фиброколоноскопию и удалять полипы, из которых потом непременно разовьется рак.

Предотвратить появление полипов мы не можем, а вот их удаление резко снижает риск смерти от этого вида рака. И так почти с каждым видом рака. Надо просто знать свой риск и знать, что с ним делать.

– Насколько я знаю, вы курите. Когда нужно бросать, чтобы снизить риск получить рак легких? Что вы скажете о замене сигарет электронными испарителями? Насколько эти девайсы безопасны?

– Курю, к сожалению, и у меня остался всего лишь один год, чтобы не попасть через 15 лет в группу наивысшего риска по раку легких. Чтобы ответить на ваш вопрос, опишу группу наивысшего риска – это люди, которые дают около 90% всей заболеваемости по России. Итак, необходимо сочетание всех следующих признаков: вам 50 и более лет; ваш стаж курения составляет 30 и более «пачко-лет» ; вы курите сейчас или бросили курить менее 15 лет назад.

Как посчитать количество пачко-лет?

Просто умножьте количество лет курения на количество пачек сигарет, которые вы выкуриваете за день. Например, вы курили 30 лет по 1 пачке в день = 30 пачко-лет, или 20 лет по 1,5 пачки в день = 30 пачко-лет.

Относительно электронных сигарет – кажется очевидным, что они менее вредны с точки зрения канцерогенеза, но, во-первых, это далеко не факт. И, во-вторых, вред никотиновой зависимости не ограничивается только канцерогенным влиянием смол.

– Не могу не спросить про фастфуд. Пара обедов в неделю в «Макдоналдсе» – это окей или нет?

– Да, принято считать, что фастфуд очень вреден. Но я не вижу в нем очевидных канцерогенных компонентов. Разве что стиль употребления «закинул и побежал», который предполагает большую склонность к нарушению моторики ЖКТ. Нужны исследования в России, а их пока нет. То, что мы затеяли с системой Screen, в какой-то мере может дать инструмент для таких исследований – вот тогда и буду говорить на эту тему.

– И еще по теме питания. В одном из ваших интервью я читал, что, например, жители Чехии чаще болеют колоректальным раком из-за особенностей национальной кухни (много мяса). Также мне где-то попадалась информация, что в Японии часто болеют раком желудка из-за того, что употребляют сырую рыбу. А в России есть какая-то специфика заболеваний? Что в нашей национальной кухне самое вредное?

– А у нас есть национальная кухня? Ну, то есть не блины с осетриной для туристов, а в повседневной жизни? Я вот, например, совершенно не вижу у людей дома расстегаев и белуги с черной икрой или что там у нас считается национальным блюдом. Пельмени? А чем они по существу отличаются от равиоли или хинкали? У нас обычная панъевропейская кухня с некоторым уклоном в мясную.

В Чехии действительно выше заболеваемость колоректальным раком, но там сумасшедшее смещение спектра блюд в мясные. Относительно рыбы и рака желудка: одной из наиболее обоснованных гипотез повышенной заболеваемости раком желудка в Японии является влияние Хиросимы и Нагасаки, а вовсе не рыба. И сейчас, после периода полураспада, заболеваемость раком желудка в Японии падает.

– Россияне с возможностями, которые узнали, что у них или у их родственников рак, первым делом открывают браузер и ищут контакты израильских или немецких клиник. Они правильно делают или лечиться можно и у нас? Также все чаще появляются истории о том, как людей обдирают в Израиле. Если не в России, то где стоит лечиться?

– Лечиться можно и у нас, 99% так и делают. И даже делают это условно бесплатно. В России есть специалисты мирового уровня, но их мало, и, чтобы попасть к такому, надо о нем знать. Мы, например, знаем, кто у нас чем владеет в какой клинике и каков у доктора уровень понимания рака. Потому и открыли при фонде клуб «Живу не напрасно»: члены клуба регулярно жертвуют небольшую сумму на проекты фонда и получают от нас защиту на случай болезни самого жертвователя и его близких – мы водим их за руку по тем специалистам, которые если и отличаются от западных, то в лучшую сторону. Стараемся сделать так чтобы, человек не тратил средств и все получил за счет государства.

А вообще, да, лечение на Западе имеет смысл, если вы не знаете, к кому идти тут. Там стандарты, контроль качества и общий уровень медицины выше. Это факт. Я бы выделил США и Германию. В Израиле действительно очень уж гоняются за длинным шекелем, что зачастую вредит тактике лечения.

Мы сейчас начали большой проект совместно с НИИ онкологии – «Стипендия Фонда профилактики рака», в рамках которого выбираем лучших выпускников медвузов по всей стране и оплачиваем им ординатуру, закупаем новейшую литературу, занятия с ними ведут по скайпу лучшие онкологи мира. Хотим создать плеяду онкологов, которые породят новую школу.

Кстати, подключайтесь, можно подписаться на пожертвование в пользу этого проекта и помочь – хорошие врачи ниоткуда не берутся, их надо делать.

– Один из моих любимых фильмов в юности – «Достучаться до небес». Это история о двух раковых больных, которые решили весело провести последние дни. Я понимаю, что вы врач и настроены на диагностику и лечение, но все же в каких-то случаях людям стоит отказаться от лечения и спокойно прожить оставшееся время?

– Отличный вопрос! Перспективы лечения определяются сложными алгоритмами в каждом конкретном случае. Однако у нас есть и такая проблема, как залечивание. Иногда странно видеть, что пациент оканчивает химиотерапию за неделю-другую до смерти – тут явно что-то не так. Видимо, эту химиотерапию не стоило делать. Проблема в том, что у нас плохо развита паллиативная помощь. Было бы классно, если бы у нас больные разъезжали по стране с метастазами, но это возможно только при адекватном обезболивании.

И у нас достучаться надо не до небес, а до участкового терапевта, чтобы наркотик выписал. И уверяю вас, это сложнее, чем то, что проделали ребята в кино, несмотря на художественный свист нашего Минздрава, будто стало легче выписывать обезболивание.

Так что разъезжать у нас пациенты могут только по собственному району, ибо в ином случае лишатся обезболивания.

– В среднесрочной перспективе 20–30 лет рак в целом или какие-то раковые заболевания смогут вылечить, то есть ремиссия будет означать, что человек уже никогда не заболеет? Создадут ли ученые какую-то волшебную таблетку? Что это может быть – иммуномодуляторы или какие-то нанороботы?

– Сейчас бурно развивается иммунотерапия, и результаты там такие, что есть все основания полагать, что те люди, которые заболеют раком определенных видов через 10 лет, смогут его не бояться.

Интервью: Андрей Саймаков

Источник: ponedelnik.info

Читайте ещё:

Предприятия Алтайского края наращивают экспорт

Губернатор Алтайского края оценил работу ЦУР перед предстоящей Прямой линией

Около 6000 предпринимателей Алтайского края получат статус ответственного бизнеса